Архіеп. Аверкій (Таушевъ) († 1976 г.): О ТАИНСТВѢ ПОКАЯНІЯ

(Вступительный докладъ на Пастырскомъ Совѣщаніи 1958 г.)

Согласно опредѣленію нашего Катихизиса, «Покаяніе есть Таинство, въ которомъ исповѣдующій грѣхи свои, при видимомъ изъявленіи прощенія отъ священника, невидимо разрѣшается отъ грѣховъ Самимъ Іисусомъ Христомъ».

Это Таинство ведетъ свое начало отъ временъ, еще предшествовавшихъ выходу Господа Іисуса Христа на общественное служеніе человѣческому роду. Приходившіе къ Іоанну Крестителю, который «проповѣдывалъ крещеніе покаянія въ отпущеніе грѣховъ, исповѣдывали грѣхи своя» (Марк. 1, 4-5). Окончательно же это христіанское Таинство установлено было Господомъ Іисусомъ Христомъ. Еще во время Своей земной жизни, до Своихъ крестныхъ страданій, Онъ обѣщалъ Своимъ Апостоламъ даровать власть отпущенія грѣховъ: «Елика аще свяжете на земли, будутъ связана на небеси; и елика аще разрѣшите на земли, будутъ разрѣшена на небесѣхъ» (Матѳ. 18, 18). По Своемъ же воскресеніи Господь Іисусъ Христосъ дѣйствительно даровалъ Апостоламъ эту власть, когда, явившись имъ, Онъ дунулъ и сказалъ: «Пріимите Духъ Святъ: имже отпустите грѣхи, отпустятся имъ: и имже держите, держатся» (Іоан. 20, 22-23).

Для чего нужно это Таинство, если увѣровавшій во Христа и крещеный «во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», какъ мы знаемъ изъ того же Катихизиса, «умираетъ для жизни плотской, грѣховной, и возраждается отъ Духа Святаго въ жизнь духовную, святую»?

Таинство покаянія нужно потому, что, несмотря на благодатное духовное возрожденіе грѣшника въ Таинствѣ крещенія, возрожденный все же не перестаетъ бытъ сыномъ согрѣшившаго Адама, наслѣдникомъ поврежденной грѣхомъ природы послѣдняго. Грѣхъ не перестаетъ воздѣйствовать и на возрожденную силою благодати Божіей природу, но только не имѣетъ прежней власти свободно и самовольно порабощать себѣ крещенаго. Хорошо говоритъ объ этомъ святитель Ѳеофанъ Затворникъ въ своей замѣчательной книгѣ: «Путъ ко спасенію», останавливая наше вниманіе на знаменательныхъ словахъ Апостола, говорящаго въ посланіи къ Римлянамъ о значеніи Таинства крещенія: «яко ктому не работати намъ грѣху... грѣхъ вами да не одладаетъ» (Римл. 6, 14). Это даетъ намъ разумѣть, что то, что въ разстроенной падшей природѣ составляетъ /с. 30/ силу, влекущую ко грѣху, не истребляется въ конецъ въ крещеніи, а только поставляется въ такое состояніе, въ коемъ не имѣетъ надъ нами власти, не обладаетъ нами, и мы не работаемъ ему. Оно въ насъ же находится, живетъ и дѣйствуетъ, только не какъ господинъ. Главенство съ сихъ поръ принадлежитъ уже благодати Божіей и духу, сознателыю себя ей предающему. Св. Діадохъ, объясняя силу крещенія, говоритъ, что до крещенія грѣхъ живетъ въ сердцѣ, а благодать извнѣ дѣйствуетъ; послѣ же сего, благодать вселяется въ сердце, а грѣхъ влечетъ извнѣ. Онъ изгоняется изъ сердца, какъ врагъ изъ укрѣпленія, и поселяется внѣ, въ частяхъ тѣла, откуда и дѣйствуетъ раздробленно набѣгами. Почему и есть непрестанный искуситель, соблазнитель, но уже не властелинъ: безпокоитъ и тревожитъ, но не повелѣваетъ (Добротолюбіе часть 4, 79 и далѣе).

Для исцѣленія тѣхъ, крторые, поддавшись искушеніямъ и соблазнамъ грѣха, не устояли, несмотря на вспомоществующую имъ благодать Божію, и вновь пали, послѣ крещенія, и установлено Таинство покаянія. Поэтому оно и называется въ Требникѣ «вторымъ крещеніемъ».

Отъ кающагося, дабы онъ могъ получить разрѣшеніе во грѣхахъ своихъ, содѣянныхъ послѣ крещенія, требуется: 1) Сокрушеніе о грѣхахъ, 2) Намѣреніе исправить свою жизнь, 3) Вѣра во Христа и 4) Надежда на Его милосердіе.

О необходимости сердечнаго сокрушенія такъ говоритъ Слово Божіе: «Печаль бо, яже по Бозѣ, покаяніе нераскаянно во спасеніе содѣловаетъ» (2 Коринѳ. 7, 10).

О намѣреніи исправить свою жизнь: «И егда грѣшникъ возвратится отъ беззаконія своего, и сотворитъ судъ и правду, той живъ будетъ въ нихъ» (Іезек. 33, 19).

О вѣрѣ во Христа и надеждѣ на Его милосердіе: «О Семъ, — то-есть о Христѣ Іисусѣ, вси пророцы свидѣтельствуютъ, оставленіе грѣховъ пріяти именемъ Его всякому вѣрующему въ Онь» (Дѣян. 10, 43).

Искреннее покаяніе, безъ всякаго лукавства и самооправданія, имѣетъ столь великую силу, что грѣшнику прощаются всѣ грѣхи его, сколь бы велики и тяжки они ни были. По ученію слова Божія, только «хула на Духа Святаго» (Матѳ. 12, 31) не прощается, но это потому, что сущность этого грѣха состоитъ въ такомъ сердечномъ ожесточеніи, когда грѣшникъ становится совсѣмъ неспособнымъ къ покаянію. Вотъ этого-то сердечнаго ожесточенія и слѣдуетъ болѣе всего бояться, а къ нему часто приводитъ постоянное паденіе въ одни и тѣ же грѣхи послѣ каждой исповѣди и коснѣніе въ нихъ, доводящее до полнаго нерадѣнія о спасеніи своей души — такъ наз. «окамененнаго нечувствія», когда человѣкъ и слышать не хочетъ объ оставленіи своего грѣха и исправленіи жизни.

Къ видимой сторонѣ Таинства покаянія относится:

1) Устное исповѣданіе своихъ грѣховъ, которое произноситъ кающійся передъ своимъ духовникомъ — Епископомъ или пресвитеромъ, и /с. 31/

2) Словесное разрѣшеніе отъ грѣховъ, произносимое духовникомъ по окончаніи исповѣди.

Устное исповѣданіе грѣховъ всегда признавалось Церковью, какъ необходимѣйшая составная часть Таинства покаянія, какъ условіе ихъ прощенія. Служитель Церкви получилъ власть отпускать грѣхи не безусловно, а подъ условіемъ раскаянія въ нихъ со стороны грѣшника, и слѣдовательно онъ долженъ слышать отъ самого кающагося, въ чемъ онъ признаетъ себя грѣшнымъ, и убѣдиться, дѣйствительно ли онъ раскаивается въ своихъ грѣхахъ, съ намѣреніемъ исправить свою жизнь, съ вѣрою во Христа и съ надеждою на Его милосердіе.

Съ другой стороны, Таинство покаянія есть не только духовный судъ, въ которомъ духовникъ выступаетъ въ качествѣ судіи, поставленнаго Богомъ, но прежде всего и главнымъ образомъ духовное врачеваніе. «Здѣсь врачебница, а не судилище», говоритъ св. Іоаннъ Златоустъ. Но какъ служитель Церкви можетъ быть духовнымъ врачомъ кающагося, если онъ не знаетъ его болѣзни? если онъ не знаетъ, отъ чего его врачевать, чѣмъ ему помочь?

Больной тѣломъ самъ разсказываетъ врачу о симптомахъ своей болѣзни, и лишь при этомъ условіи врачъ можетъ поставить правильный діагнозъ и назначить курсъ лѣченія. Точно такъ же и грѣшникъ, искренне желающій исцѣленія отъ своихъ грѣховъ, долженъ раскрыть ихъ передъ своимъ духовнымъ врачомъ, открыть передъ нимъ свою душу.

Вмѣстѣ съ тѣмъ, устное исповѣданіе грѣховъ является естественной потребностью души и для самихъ кающихся, которые всегда чувствуютъ облегченіе послѣ искренней исповѣди. Искренно исповѣдующій свои грѣхи тѣмъ самымъ производитъ судъ надъ собой и показываетъ, что эти грѣхи стали ему чѣмъ-то чуждымъ настолько, что онъ охотно извергаетъ ихъ изъ себя и не стыдится говорить о нихъ, какъ о чемъ-то, ему уже не принадлежащемъ, ибо онъ преодолѣлъ уже, поборолъ въ себѣ сочувствіе къ нимъ и не желаетъ болѣе возвращаться къ нимъ. Наоборотъ: трудно признаться бываетъ въ такихъ грѣхахъ, сочувствіе къ которымъ еще живетъ въ нашемъ сердцѣ и которые полностью еще не оставлены, не извергнуты изъ души, еще сохраняютъ свою власть надъ нами. Поэтому первое и главное условіе искренней исповѣди — это твердая рѣшимость не возвращаться болѣе къ своимъ прежнимъ грѣхамъ. Второе условіе указывается намъ евангельскимъ повѣствованіемъ о покаяніи начальника мытарей Закхея (см. Евангеліе отъ Луки гл. 19, ст. 1-10). Это — рѣшимость загладить свои прежніе грѣхи противоположными имъ добрыми дѣлами. Въ этомъ на помощь кающемуся приходитъ духовникъ, налагающій на него епитимію. Епитимія это не столько наказаніе, сколько духовное упражненіе, помогающее грѣшнику окончательно разсчитаться со своими прежними грѣхами и укрѣпиться въ добродѣтели. Поэтому духовникъ не долженъ подходить къ наложенію епитиміи чисто формально, а долженъ быть разсудительнымъ: епитимія назначается на созиданіе, а не на разореніе — /с. 32/ цѣль епитиміи исцѣлить больную душу и укрѣпить ее въ добродѣтели, а не ввергнуть ее въ отчаяніе, лишивъ тѣмъ самымъ надежды спасенія.

По окончаніи исповѣди и наложеніи епитиміи духовникомъ произносится словесное разрѣшеніе отъ грѣховъ по установленной Церковью и находящейся въ Требникѣ формулѣ: «Господь и Богъ нашъ Іисусъ Христосъ благодатію и щедротами Своего человѣколюбія, да проститъ ти чадо, имярекъ, вся согрѣшенія твоя: и азъ недостойный іерей, властію Его мнѣ данною, прощаю и разрѣшаю тя отъ всѣхъ грѣховъ твоихъ, во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь».

Нѣкоторые признаютъ болѣе древней разрѣшительной формулой помѣщенную передъ этимъ молитву: «Господи Боже спасенія рабовъ Твоихъ, милостиве и щедре и долготерпѣливе...».

Но во всякомъ случаѣ разрѣшающей грѣшника признается въ нынѣшнее время вышеупомянутая формула. Однако, и находящуюся передъ ней опускать не слѣдуетъ, какъ это нынѣ нѣкоторые дѣлаютъ «для сокращенія».

Это разрѣшеніе отъ грѣховъ не есть какой-то чисто-механическій и автоматически-дѣйствующій актъ. Разрѣшеніе во грѣхахъ подается лишь тогда, когда исповѣдь бываетъ искренней и полной, безъ лукавства и злонамѣренной утайки грѣховъ. Иначе можетъ быть такъ, какъ говоритъ святитель Ѳеофанъ: «Священникъ говоритъ: «прощаю и разрѣшаю», а Господь въ это время говоритъ: «А Я не прощаю и не разрѣшаю».

Вотъ почему передъ исповѣдью въ нашемъ Требникѣ положено особое «увѣщаніе» грѣшнику, располагающее его къ искренней и полной исповѣди.

Въ настоящемъ своемъ видѣ Таинство исповѣди сохранилось нынѣ изъ всѣхъ православныхъ помѣстныхъ церквей почти только въ одной нашей Русской Церкви, гдѣ къ Таинству Причащенія не допускается никто изъ мірянъ, кто прежде не исповѣдывался и не получилъ разрѣшенія своихъ грѣховъ. Но и у насъ оно часто принимаетъ характеръ формальнаго акта, черезъ который надо пройти, чтобы быть допущеннымъ къ св. Причастію. Сравнительно рѣдко въ наше время кто по-настоящему исповѣдуется. Рѣдки и духовники, умѣющіе по-настоящему исповѣдывать. По большей части, исповѣдующійся, придя на исповѣдь, молчитъ и ждетъ вопросовъ отъ духовника, на которые машинально отвѣчаетъ: «Грѣшенъ, батюшка», и тѣмъ дѣло ограничивается. Читается разрѣшительная молитва, и исповѣдь окончена. Ни искренняго сердечнаго сокрушенія о грѣхахъ, ни намѣренія исправить свою жизнь, ни вѣры во Христа и надежды на Его милосердіе — этихъ главныхъ требованій настоящей исповѣди, нельзя даже усмотрѣть въ такой механической исповѣди. А бываютъ и такіе исповѣдники, которые даже не желаютъ признать себя грѣшными въ тѣхъ отдѣльныхъ грѣхахъ, которые называетъ священникъ, а просто говорятъ: «грѣшенъ, какъ всѣ» или «грѣшенъ обыкновенными человѣческими грѣхами», причемъ подъ этими «обыкновенными человѣческими грѣхами» они часто разумѣютъ грѣхи, признаваемые Церковью весьма тяжкими, требующими сердечнаго сокрушенія и непремѣннаго оставленія ихъ, къ чему, видимо, не имѣетъ /с. 33/ никакого расположенія исповѣдникъ, считающій, что послѣ исповѣди онъ можетъ со спокойной совѣстью продолжать свою прежнюю грѣховную жизнь до слѣдующей исповѣди.

Вотъ одно изъ главнѣйшихъ золъ современной жизни, которое никакъ не долженъ оставлять безъ вниманія духовникъ, желающій быть не механическимъ отправителемъ Таинствъ — «требоисправителемъ», — но истиннымъ пастыремъ.

Нелегка задача духовника, который рѣшается исповѣдывать не механически, а по-настоящему. Для этого ему необходимо сокрушить тотъ духъ «окамененнаго нечувствія», который сталъ обычнымъ явленіемъ въ современныхъ христіанахъ. Прекраснымъ пособіемъ ему для этого можетъ послужить книга: «Исповѣдь» Митрополита Антонія — изъ воспоминаній по его лекціямъ, изданная заграницей, въ Варшавѣ въ 1928 году. Основная идея этой замѣчательной книги это — дать пастырю-духовнику руководственныя указанія, какъ пробудить въ приходящемъ на исповѣдь духъ истиннаго покаянія, сердечнаго сокрушенія о своихъ грѣхахъ и намѣреніе исправить впредь свою жизнь. А это вѣдь и есть главная задача каждаго духовника, желающаго совершать Таинство исповѣди не механически, а по-настоящему, не исполняя только традиціонный обычай, какъ многіе привыкли смотрѣть на исповѣдь, а дѣйствительно возраждая кающагося къ новой жизни «вторымъ крещеніемъ», «примиряя и соединяя» его вновь Святѣй Христовой Церкви. Для этого необходимо такъ подойти къ кающемуся, такъ расположить и настроить его, чтобы душа его сама раскрылась передъ духовникомъ и чтобы онъ чистосердечно исповѣдалъ всѣ свои грѣхи, ничего не утаивая, ибо грѣхъ, сознательно скрытый, неисповѣданный, настолько тяготитъ и омрачаетъ душу, что, по словамъ Вл. Антонія, нерѣдко приводитъ къ самоубійству и, слѣдовательно, къ окончательной погибели души, хотя бы такой человѣкъ исправно приходилъ на исповѣдь, слѣдуя привычкѣ и обычаю исповѣдываться передъ праздникомъ Пасхи, какъ это многіе дѣлаютъ, не думая серьезно о необходимости кореннымъ образомъ исправить свою жизнь.

Дабы исповѣдь была полной и откровенной, а, слѣдовательно, настоящей и спасительной, пастырь-духовникъ прежде всего долженъ и въ повседневной своей жизни, общаясь со своими пасомыми, держать себя съ ними такъ же, какъ онъ держитъ себя на исповѣди. Это и подчеркиваетъ въ своей книгѣ Митроп. Антоній, говоря: «Исповѣдь, совершаемая служителемъ Христа, есть такое дѣло, которое въ нѣкоторомъ смыслѣ должно сопровождать всѣ его отношенія къ вѣрующимъ. Называя священниковъ духовными отцами, христіане сознаютъ, что такіе избранники Божіи имѣютъ право и обязанность постоянно взывать къ голосу ихъ совѣсти и требовать открытія имъ своей души».

Это и есть самое важное условіе успѣшнаго духовничества.